но обычный народ жаль .
обычный народ, говоришь....
На Донбассе жило 10 миллионов человек.
Соответственно, граждан мужского пола в возрасте от 18 до 60 - порядка
2,5 миллионов.
Из них мужиков оказалось максимум 50 тысяч. ДВА процента. Остальные 98% - именно что граждане мужского пола.
Не говоря уже про остальных, проживающих на территории бывшей Украины.
Они надеялись, что их это не тронет, они думали отсидеться в сторонке. Они полагали - что их хата с краю.
Так что мне ни капли не жалко этот обычный народ. Они сами сделали свой выбор. И теперь пусть жрут его полной ложкой. С обесценившейся в 4 раза гривной, с выросшими в семь раз тарифами, с бесчинством правосеков и всем остальным.
Впрочем, сами свой выбор сделали и в Крыму. Но они сделали правильный выбор. Крымчане в подавляющем большинстве своём вышли на улицы. А на территории бывшей Украины - подавляющее большинство думало отсидеться дома.
И вышло всё, как у Стругацких:
- Ух ты! - сказал кузнец. - И серых, значит, тоже… Ну и Орден! Серых перебили - это, само собой, хорошо. Но вот насчет нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
- Отчего же? - сказал Румата. - Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь.
Кузнец оживился.
- И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное - никого не трогай, и тебя не тронут, а?
Румата покачал головой.
- Ну нет, - сказал он. - Кто не трогает, тех больше всего и режут.
- И то верно, - вздохнул кузнец. - Да только куда денешься… Один ведь, как перст, да восемь сопляков за штаны держатся. Эх, мать честная, хоть бы моего мастера прирезали! Он у серых в офицерах был. Как вы полагаете, благородный дон, могли его прирезать? Я ему пять золотых задолжал.
- Не знаю, - сказал Румата. - Возможно, и прирезали. Ты лучше вот о чем подумай, кузнец. Ты один, как перст, да таких перстов вас в городе тысяч десять.
- Ну? - сказал кузнец.
- Вот и думай, - сердито сказал Румата и пошел дальше.
Черта с два он чего-нибудь надумает. Рано ему еще думать. А казалось бы, чего проще: десять тысяч таких молотобойцев, да в ярости, кого хочешь раздавят в лепешку. Но ярости-то у них как раз еще нет. Один страх. Каждый за себя, один бог за всех.