Печать

[DominatE]

Жирный Жорж жестоко жарил Жанну. Жало Жоржа жаждало жести... Жандарм, жалея Жанну, жахнул Жоржа.

Буква Ф

[dist69]

Фигуристый флегматичный факир, фаворит фанатичного фельдмаршала, фальшивой фистулой фонтанировал филигранными фразами; фыркал, фуфырился. Фанфарон!
Фиолетовый фрак, фижмы, фасонная фуфайка, фартук - франт.
Финита! Фекальный фарс!


Буква У

[Шаурма]

- Уйди, ушлепок, - улыбалась Ульяна, - урою, уриной упою.
Устин увернулся ужом: - Угрожаешь, убогая? Уймись. Убегаю. Увидимся утром у универа.

П

[DominatE]

Полудурок Петр, покрывшись покрывалом, пускал поцелуи Полине. Педерерстичного покроя пиджак, пурпурное пальто притягивали Полину. Показав Петру писю, Полина покрылась пунцой. Петя пресек показуху: "Проститутка! Подойди поближе, подними падшего, прими патрон!"

Буква Х

[dist69]

- Хороши хоромы! - хвастался хозяйственный холостяк Харитон.
- Хреновая хата! - хаяла, хорохорясь, худая хористка Харита.
- Хрусталь, хром - халява. - хлопоча, хвалился хитрый ханжа Харитон.
- Хлев, халупа. - хохотала хорошенькая Харита.
- Хрычовка. - хныкал хилый хлопец.
- Хомяк, хорек, хапуга! - хлестнула Харита.
- Харя! - харкнул Харитон. - Хабалка!
- Хайлом хлопни, хам.


Буква Ц

[Froggy]

Цивик цыплячего цвета, целовал цистерну, цыбаря цигарку, цитируя Цветаеву.


буква О

[dist69]

Однажды осенью, обходя отдаленные окрестности Онежского озера, отец Онyфpий обнаружил около омута обнаженную отpоковицy Ольгy, озабоченнyю омовением одежд.
- О, Ольга! Отдайся! - обхаживал Ольгy отец.
- Оное оплачивается, - обдумав, ответствовала Ольга.
- Озолочу, облигациями осыплю! - обещал Ольге отец Онyфpий.
- Отрадно, - отвечала Ольга.
Отлюбив Ольгy, отец Онyфpий от оплаты Ольге обещанного оклада отказался. Обозленная Ольга огpела отца Онyфpия оглоблей, отчего отец Онyфpий окочурился.


Буква Ч

[Oльга]

Четверг четвёртого числа чёрненький чертёнок чертил чёрными чернилами чертёж, чрезвычайно чётко))))


Буква В

[DominatE]

Однажды осенью, обходя отдаленные окрестности Онежского озера, отец Онyфpий обнаружил около омута обнаженную отpоковицy Ольгy, озабоченнyю омовением одежд.
- О, Ольга! Отдайся! - обхаживал Ольгy отец.
- Оное оплачивается, - обдумав, ответствовала Ольга.
- Озолочу, облигациями осыплю! - обещал Ольге отец Онyфpий.
- Отрадно, - отвечала Ольга.
Отлюбив Ольгy, отец Онyфpий от оплаты Ольге обещанного оклада отказался. Обозленная Ольга огpела отца Онyфpия оглоблей, отчего отец Онyфpий окочурился.


Буква Ч

Шедеврально  

Востоковед Вазген видел все.

Видел Владикавказских ведьм.
Видел Венских вельмож.
Видел Владивостокские волнорезы.

Всегда Вазген возмущался ВАЗом.


Буква Г

[Шаурма]

ОФФ

Шедеврально  

Дык это ж баян древнейший, еще из моего детства.
Вот более полный вариант:

Однажды, обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу. Обомлел отшельник, оторопел.
- Ольга, отдайся - озолочу!
Ответствовала Ольга:
- Окстись, отче, отойди! Обидишь - отомщу! Отбиваться ослабну - откушу окоянный отросток!
--------------------------------------------------------------------------------
Однажды осенью отец Онуфрий очнулся, опохмелился оставшимися огурчиками, отрезвел, оделся, оставил опочивальню, отслужил обедню, окрестил отрока. Отвинтил, открутил, откупорил, отхлебнул - опьянел опять. Отведал окрошки, откушал орешков, отпробовал осетринки, окорочков, окуньков, оладушек, овощей - объевшийся отец отобедал основательно.

Отдохнув, отец Онуфрий отправился осматривать окрестности Онежского озера. Обойдя оврагом огороженный от овец овин, он основательно остолбенел. Обитательница окрестной окраины, обнаженная отроковица Ольга осторожно отмывала опыленные одежды около отдаленной осиновой опушки.

Озаренные огнями осени Онежские озера! Оправив оловянный ободок огромных очков, овдовевший отец Онуфрий обстоятельно оглядел оную отуманившую очи особу. Окстись, отче, окаянный опутал!

- Оля, околдовала, обольстила... обласкай одинокого отшельника! - ораторствовал онежский орел, охваченный огнем отец Онуфрий.

- Отойдите, отец Онуфрий! Оторву окоянный отросток! - отвечала ошарашенная Ольга.

- Отдайся! Осчастливлю! - околодовывал обуреваемый охальник.

- Ого? Охотно! Однако обязан оплатить оное, - обдумав, ответствовала обаятельная отроковица.

- Озолочу, осыплю охапками ожерелий! Обещаю отары овец, ондатровые одежды! - обманывал Ольгу одержимый.

- Отрадно, отче! Отлично, обдумаем-обсудим, - обрадовалась она.

Отец Онуфрий обаял, обнял, обвил, обхватил... Ольга обмякла, обворожительно опрокинулась, отчаянно отдалась... Однако, окончив оплодотворение, отдышавшийся отец отказался оплачивать обещанное.

- Облысевший, ожиревший, обнищавший осталоп! Обесславил, обездолил, ограбил одинокую овечку! Отдавай обещанную ондатру, оборотень окаянный! Одичавший осел! Обсчитал, обчистил, обесчестил! Ослеплю, отравлю, оцарапаюб ославлю! - озверела Ольга.

-Очумела, озорница? Отвали отсюда, - отрешенно отмахнулся от Ольги остывший отец Онуфрий.

Обиженная, опозоренная, ожесточившая отроковица огрела отца Онуфрия опасным оружием - огромной осиновой оглоблей. Ослабев, ошеломленный Онуфрий оступился, омертвел, обрушился оземь. Отмстившая Ольга обмылась, отерлась, обсохла, обулась, оделась. Отроковица озабоченно обыскала окровавленного отца Онуфрия, ощупала онучи, обшарила отвороты, однако отменно осерчала, обнаружив остывшие остатки онуфриевого обеда.

Ох... Оплетенные осоками онежские омуты... Огромный одухотворенный океан обхватил, обмыл, обласкал останки отца Онуфрия...

[DominatE]

Одухотворенный оным опусом, отрок охренел...

класс, Шаурма, аплодирую за это найденное творчество)

[LIGHT]

Читал как то подобный рассказик, некто Анисимов написал, на букву С:
 
Старший сержант срочной службы Смирнов стоял, созерцая садящееся Солнце. Свистел соловей, сотнями садились спокойные светлячки. Скукота!
Сонный старший сержант собирался спать, саботируя службу. Стоп! Слево слабо свистнуло. Сойка? Сорока? Скорый со стороны Северобайкальска? Сип старой суки Сильвы – служебной собаки? Стук сапога! Самураи! Снова! Сколько? Совокупно - скажем, с сотню. Срочно сообщить! Скверно... Соответствующие средства связи спёрты, с сентября стибрены скотиной-старшиной «Стаканычем».
«Снова скверно», - сообразил старший сержант снимая с **** «саксаул», - свою старую СВД. «Сицурей симас!» Сухо стукнул спуск, смуглый самурай-скаут споткнулся. Сурово скривившись, смелый старший сержант стрельнул снова: согнулся следующий самурай.
- Сдавайся, солдат!
Самураи саженными скачками сближались с сержантом – сказывалась сравнительно слабая скорострельность СВД.
- Суки! – старший сержант стрелял, собираясь сдохнуть со славой. - Совсем сбрендили?
«С-с-с!» - свистнул снаряд. «Сицурей симас!» - снова сказал себе старший сержант Смирнов, сокращая сгибатели соответствующего сустава. Снят, сковырнувшись, самурай слева!
- Сдавайся! - Страшный самурай свистел саблей, стараясь ссадить старшего сержанта с **** сакуры.
- Сибиряку сдаться? Суки! – свирипел сержант. – Смерть самураям!
Сдаться? Стыдно; соседи станут судачить, стерва-Сонька скажет: «Струсил, слабак!». Сиротой станет старое село Славные Соплюхи... Сержант Смирнов стрелял, сгоняя с сердца сердечную слабость – соседку Соню, со снежными стокингами, сексуально скрывающими стройность, стринги со стразами... Соседа – сивоусого старшину-североморца Степанюка, сурово стегающего Смирнова-старшего свежесрезанным стеком: сладки созревшие сливы соседа!.. Самое сокровенное – самогон, спрятанный среди старых сундуков...
Словно сияющее светило стукнуло скулу сержанта слева... Стон... Сумрак... Снова свет... Столпившияся самураи смеются, стучат стаканами с сакэ, соображают суси с сасими. Стынут скованные суставы; связали, сволочи! «Совсем скоро “стенка”», - с содроганием сказал себе старший сержант. Смертельный страх сковывает сердце. Спаси, святой Серафим!
Статный самурай стоит, скалится. Склонился, сплюнув, стал стягивать с сержанта сапог.
- Скотина! – сипит связанный сержант. – Скоро сам станешь стонать, собака страшная!
Стойкость старшего сержанта сломила самураев. Субтильный седой самурай с саблей (сугубым свидетельством социального статуса) скомандовал «Смирно!», смочил схваченные судорогой страдания склеры. «Сенсей...» - склонились самураи-солдаты.
Самурай с саблей («старослужащий», - сообразил сержант) снял с себя сапоги, склонился, салютуя. «Сайонара, сержант-сан...» Спокойно, сознательно, сержант снова сказал слово «сволочи...» Сухо свистнула сабля... Сияющее солнце сменилось сумраком...
Слава стойкости старшего сержанта Смирнова!
Слава сибирякам!

[sergan]

Читал как то подобный рассказик, некто Анисимов написал, на букву С:
 
Старший сержант срочной службы Смирнов стоял, созерцая садящееся Солнце. Свистел соловей, сотнями садились спокойные светлячки. Скукота!
Сонный старший сержант собирался спать, саботируя службу. Стоп! Слево слабо свистнуло. Сойка? Сорока? Скорый со стороны Северобайкальска? Сип старой суки Сильвы – служебной собаки? Стук сапога! Самураи! Снова! Сколько? Совокупно - скажем, с сотню. Срочно сообщить! Скверно... Соответствующие средства связи спёрты, с сентября стибрены скотиной-старшиной «Стаканычем».
«Снова скверно», - сообразил старший сержант снимая с **** «саксаул», - свою старую СВД. «Сицурей симас!» Сухо стукнул спуск, смуглый самурай-скаут споткнулся. Сурово скривившись, смелый старший сержант стрельнул снова: согнулся следующий самурай.
- Сдавайся, солдат!
Самураи саженными скачками сближались с сержантом – сказывалась сравнительно слабая скорострельность СВД.
- Суки! – старший сержант стрелял, собираясь сдохнуть со славой. - Совсем сбрендили?
«С-с-с!» - свистнул снаряд. «Сицурей симас!» - снова сказал себе старший сержант Смирнов, сокращая сгибатели соответствующего сустава. Снят, сковырнувшись, самурай слева!
- Сдавайся! - Страшный самурай свистел саблей, стараясь ссадить старшего сержанта с **** сакуры.
- Сибиряку сдаться? Суки! – свирипел сержант. – Смерть самураям!
Сдаться? Стыдно; соседи станут судачить, стерва-Сонька скажет: «Струсил, слабак!». Сиротой станет старое село Славные Соплюхи... Сержант Смирнов стрелял, сгоняя с сердца сердечную слабость – соседку Соню, со снежными стокингами, сексуально скрывающими стройность, стринги со стразами... Соседа – сивоусого старшину-североморца Степанюка, сурово стегающего Смирнова-старшего свежесрезанным стеком: сладки созревшие сливы соседа!.. Самое сокровенное – самогон, спрятанный среди старых сундуков...
Словно сияющее светило стукнуло скулу сержанта слева... Стон... Сумрак... Снова свет... Столпившияся самураи смеются, стучат стаканами с сакэ, соображают суси с сасими. Стынут скованные суставы; связали, сволочи! «Совсем скоро “стенка”», - с содроганием сказал себе старший сержант. Смертельный страх сковывает сердце. Спаси, святой Серафим!
Статный самурай стоит, скалится. Склонился, сплюнув, стал стягивать с сержанта сапог.
- Скотина! – сипит связанный сержант. – Скоро сам станешь стонать, собака страшная!
Стойкость старшего сержанта сломила самураев. Субтильный седой самурай с саблей (сугубым свидетельством социального статуса) скомандовал «Смирно!», смочил схваченные судорогой страдания склеры. «Сенсей...» - склонились самураи-солдаты.
Самурай с саблей («старослужащий», - сообразил сержант) снял с себя сапоги, склонился, салютуя. «Сайонара, сержант-сан...» Спокойно, сознательно, сержант снова сказал слово «сволочи...» Сухо свистнула сабля... Сияющее солнце сменилось сумраком...
Слава стойкости старшего сержанта Смирнова!
Слава сибирякам!

 

[Elene]

а буква-то где??

[DominatE]

я загадывал букву Г